Быть взрослым

Я опять почему-то потерял запал материалистичного взгляда на мир. Теперь я вновь хочу любви и любви настоящей – может быть, даже любви духовной. Надоело ввязываться в нескончаемую канитель взаимоотношений, в бесконечную Санта-Барбару, в вереницу связей между людьми, в безграничную цепь оценок и сплетен. Всё это настолько пресно, настолько бледно, бесцветно, безынтересно и настолько лишено всяческой ценности в духовном плане, что мне просто становится тошно от осознания того, что рано или поздно любой человек, взрослея, проходит через это.
А что это вообще значит - быть взрослым? Когда-то мне говорили, что это означает быть ответственным, зарабатывать деньги, чтобы кормить семью и т.д. Я ответственен? Ну, в целом, думаю, что могу себя назвать человеком, который отвечает за то, что говорит или делает. Я всё-таки стараюсь отдавать себе отчёт в своих поступках и не делать того, что может привести к нежелательному для меня или окружающих результату. Это ответственность? Или всё-таки я не прав? Что ж, посмотрим в Википедию:
Ответственность — обязанность отвечать за поступки и действия, а также их последствия.
Вот. Теперь я уверен, что могу себя назвать достаточно ответственным человеком (по крайней мере, в сравнении с многими окружающими меня людьми).
Я зарабатываю деньги? Ну, в целом, что-то я зарабатываю. Конечно, не так много, как хотелось бы, но чтобы прокормить семью должно хватить.
Так что, я не могу себя назвать взрослым? Думаю, нет. Ну вот, придётся опять смотреть в Википедию, что же такое «взрослый человек»?
Взрослый — человек, достигший определённого возраста, и по отношению к которому есть основания предполагать, что он обладает телесной и ментальной зрелостью.
Я достиг определённого возраста? По законодательству, кажется, любой страны – да. По своим внутренним ощущениям – нет.
Опять полный бред. Так взрослый я или нет? Не пойму.

Я хочу лишь идти дальше, знать больше и видеть глубже. Я должен лишь совершить то, что я должен совершить, не меньше того. Что бы ни было мне предначертано, я к этому рано или поздно приду. И выполню программу, заложенную во мне...

Забавно. Чувствую себя, словно Абалкин из «Жука в муравейнике».

Образ жизни (А.Подводный)

Зажжем же свечи. Полно говорить,
что нужно чей-то сумрак озарить.
Никто из нас другим не властелин,
хотя поползновения зловещи.
Не мне тебя, красавица, обнять,
и не тебе в слезах меня пенять;
поскольку заливает стеарин
не мысли о вещах, а сами вещи.
И. Бродский

Мировосприятие
По мере духовного роста у человека расширяется сознание сердца. Рост ментального сознания, вообще говоря, не связан с духовным ростом, однако большие ножницы между ментальным и сердечным сознанием для человека болезненны. Когда человек знает, но не любит, его знания не духовны. Поэтому ограниченный человек не просто ограничен (сознанием сердца), он испытывает сильное раздражение, когда умом видит, что у кого-то другого иная, сильно отличающаяся, чуждая и непонятная ему система ценностей: его сердце не понимает и не принимает того, что видит его ум, и возражает. Тогда человек старается либо начисто игнорировать неприятный для него факт, либо его извратить: исключает непонятного ему другого из сферы своих контактов или считает, что тот просто лицемерит, а на самом деле такой же, как и все (то есть я!).
По мере дальнейшего духовного роста описанное выше явление осознается. Тогда человек начинает, напротив, испытывать инстинктивное уважение к людям, которые постигли сердцем то, о чем у него имеется лишь поверхностное ментальное представление. В этот момент открывается путь ученичества.
В сознание сердца входят те объекты, которые человек любит, но не воспринимает как личную собственность, видя в них Бога, но вместе с тем испытывая за них высшую ответственность, то есть ощущая с ними кармическую связь.
Эмоциональность
На определенном духовном уровне эмоциональное отношение к объекту необходимо человеку для того, чтобы включить его в сферу своего внимания. Чтобы заниматься делом, такой человек должен испытывать сильный энтузиазм. Однако с ростом трудности задач и возрастанием концентрации внимания необходимая эмоциональность начинает падать. Сильные эмоции заменяются более спокойными, но и более глубокими чувствами. Влюбленность сменяется любовью.
Однако неэмоциональность не есть равнодушие. Наоборот, с ростом духовного уровня возрастает внимание ко всем объектам сферы сознания сердца.
Человек нуждается не в бурных эмоциях, которые служат исключительно радости низших программ эго, а во внимании.
Любовь
Бхакти-йога считает все виды любви проявлением (на различных уровнях) любви к Богу. Но, независимо от вероисповедания и уровня философской подготовки, все философы, отцы церкви, святые и просто моралисты едины в одном: любить надо и притом бескорыстно - близких, вообще людей, родину, человечество, Бога, наконец. И в этом несомненная, а может быть, и высшая добродетель. В людях, исповедующих эту точку зрения, есть какая-то удивительная способность игнорировать существеннейшую черту реальности, а именно: "сердцу не прикажешь". Жена, которая с упреком говорит мужу: "Ты меня больше не любишь", занимает позицию страуса. Уж если кто и виноват в том, что тебя разлюбил муж, то скорее всего это ты сама, и уж наверное не он.
А что делать человеку, который любит только себя и свое, то, чем обладает и от чего получает удовольствие (то есть любит всегда "корыстно")? Он даже понимает, что это вроде бы нехорошо, что надо любить бескорыстно, но вот не умеет, и все тут.
Автор здесь заметит только, что корысть нельзя понимать как чисто материальную, а если включить в нее любые наслаждения, то и любовь матери к ребенку, сопровождающаяся водопадом удовольствий, и тем более любовь бхакта к своему Ишваре, которая есть сплошное блаженство и экстаз, глубоко корыстны.

* * *
Следует честно признать, что сама постановка вопроса ложна. Любовь не является долгом человека ни перед кем. Любовь (различного рода) и сопутствующее ей ощущение счастья есть знак на пути человека. Именно потому так редко встречается настоящая любовь к человечеству и Богу: для этого нужно подняться до такого уровня, чтобы ощутить человечество и, соответственно, весь мир как часть себя, включив их в сознание сердца. Не любовь как таковая является целью человека, но постижение сердцем мира. Любовь же к той части мира, которую мы включили в свое сердце, приходит сама собой, это откровение. Его следует зафиксировать в своем сознании как знак, подтверждающий правильность пути, и идти дальше, а не заниматься любовью, как рекомендуют специалисты; это занятие, хотя и приятно, но никуда не ведет (точнее говоря, ведет назад).
Изложенная точка зрения хорошо согласуется с указанием бхакти-йоги не привязываться к предмету любви. Если не обращать эмоционального внимания на любовь к объекту, возникающую на данном этапе духовного пути, то она сама собой проходит, когда этап пройден, не оставляя травмы; и заботиться о "непривязывании" не приходится, что очень важно, так как для искреннего человека специальные усилия по "непривязыванию" противоестественны.
Теперь о "корысти". Любовь дается нам не просто как знак, но и как помощь для преодоления трудностей на пути: это и есть единственная дозволенная "корысть". Так, при обучении иностранному языку в группе погружения очень помогает (на время обучения) влюбленность в преподавателя. Интересно, что такая любовь после окончания курса быстро проходит, не оставляя душевной боли. Аналогичным методом пользовался Фрейд при лечении неврозов: сначала угнетенное либидо пациента переключается на врача (то есть пациент влюбляется в него), а затем освобождается.
А все попытки использовать душевный подъем для иных целей, скажем, для удовольствия, приводят к падению духовного уровня, примеров чему можно не приводить. Эксплуатация любви в эгоистических целях - лейтмотив душевной жизни современного общества.
При попытке использовать любовь в эгоистических целях, она превращается во влюбленность. Последняя отличается от любви, во-первых, направлением внимания: в случае влюбленности оно направлено на себя, а при любви - на объект, а во-вторых, тем, что влюбленность - это эмоция, а любовь - нет. Любовь - это свет, озаряющий для нас объект и все чувства к нему. Любовь возможна только к Богу и, соответственно, возникает только тогда, когда мы видим Бога в объекте.
Теперь обсудим, как изложенное выше преломляется на уровне обыденного сознания. Рассмотрим одно распространенное явление, заключающееся в том, что если некто Икс любит некого Игрека, то все, исключая, возможно, самого Игрека, считают, что из одного этого факта любви уже следует, что Икс имеет перед Игреком значительные заслуги, и Игрек ему обязан (особенно остро эта ситуация проявляется, если Икс - родитель Игрека). Что же, однако, является причиной подобного мнения? Может быть, Икс никогда не причиняет Игреку зла? Очень даже часто. Может быть, Икс делает Игреку много добра? Вовсе необязательно. Может быть, Икс никогда не испытывает к Игреку нехороших чувств (зависти, злобы, раздражения...)? Испытывает регулярно. (Поучительный пример - отношения Гумберта и Лолиты в известном романе В. Набокова). В чем же заключается любовь? А в том, что Икс без Игрека "жить не может", то есть в его отсутствие быстро впадает в тоску, а в его присутствии, наоборот, испытывает иногда минуты счастья (если Игрек не ведет себя совсем уж отвратно). Указанная ситуация отягчается тем, что Икс воспринимает Игрека как собственность и часто норовит "наложить лапу" на его свободу, считая (часто подсознательно), что лучше знает, что нужно Игреку.
После всего этого обязан ли Игрек чем-нибудь Иксу? Описанная ситуация явно относится к области психопатологии. Что типично для подобных случаев? Все попытки как-то разрешить эту трудную для Икса ситуацию путем непосредственных разъяснений наталкиваются на каменную стену. Икс отвечает: "Но я же Игрека люблю!!!"
Переходя к анализу ситуации, заметим, она обусловлена тем, что Икс искренне считает: раз уж Бог дал ему (на фоне в целом не радующей жизни) такое светлое чувство, как любовь к Игреку, то уж грех не попользоваться и не выжать из этой любви все, что возможно. За такое грубое нарушение закона природы (описанного выше) Икс расплачивается очень жестоко, его карма сильно тяжелеет. Если Игрек - ребенок Икса, то в полтора года он будет с ревом вырываться из непрошеных объятий, в семь лет - хамить, а в восемнадцать - уйдет навсегда, если не физически, то эмоционально и духовно, и Икс до конца жизни будет обнимать и целовать холодный труп.
С другой стороны, Икс совершает еще одну грубую ошибку, считая, что его любовь к Игреку служит достаточным основанием для интимности с ним и тем более для ограничения его свободы воли. Дело в том, что когда кармы двух людей на некотором отрезке времени соединяются и между ними возникает любовь (любого рода: родителя и ребенка, учителя и ученика, супругов, чувство товарищества и т. п.), то одновременно возникает и мистическое чувство единства, которое также является знаком на пути и призвано облегчить трудности его прохождения. Пока у двух людей есть это ощущение единства, они могут принимать некоторые решения друг за друга, ограничивая тем самым чужую свободу воли, в тех рамках, которые позволяет их чувство единства. Однако как только общий участок духовного пути пройден, чувство единства исчезает, а любовь -вслед за ним. Если же пытаться нарушить этот закон, стараясь реанимировать любовь для сохранения сопутствующих ей удовольствий, то она начинает агонизировать, а от единства уже простыл и след. Вот и получается в чистом виде насилие над чужой (во всех смыслах) свободой, что есть грубая попытка нарушить закон кармы; а в результате завязывается сильный кармический узел.

Искусство лгать

Я вылез из кресла. "А ведь неплохо... - Бормотал мастер. - Просто очень неплохо". Я подошел к зеркалу, а он включил прожекторы, которые осветили меня со всех сторон, так что на лице совсем не осталось теней. В первый момент я не заметил в себе ничего особенного. Я как я. Потом я почувствовал, что это не совсем я. Что это гораздо лучше, чем я. Много лучше, чем я. Красивее, чем я. Добрее, чем я. Гораздо значительнее, чем я. И я ощутил стыд, словно умышленно выдавал себя за человека, которому в подметки не гожусь...
- Как вы это сделали? - Спросил я вполголоса.
- Пустяки, - ответил мастер, как-то особенно улыбаясь.
- Вы оказались довольно легким клиентом, хотя и основательно запущенным.
Я как Нарцис стоял перед зеркалом и не мог отойти. Потом мне вдруг стало жутко. Мастер был волшебником, и волшебником недобрым, хотя сам, наверное, и не подозревал об этом. В зеркале, озаренная прожекторами, необычайно привлекательная и радующая глаз, отражалась ложь. Умная, красивая, значительная пустота. Нет, не пустота, конечно, я не был о себе такого уж низкого мнения, но контраст был слишком велик. Весь мой внутренний мир, все, что я так ценил в себе... Теперь его вообще могло бы не быть. Оно было больше не нужно. Я посмотрел на мастера. Он улыбался.
- У вас много клиентов? - Спросил я.
Он не понял моего вопроса, да я и не хотел, чтобы он меня понял.
- Не беспокойтесь, - ответил он. - Вас я всегда буду работать с удовольствием. Сырье самое высококачественное.
- Спасибо, - сказал я, опуская глаза, чтобы не видеть его улыбки. - Спасибо. До свидания.
- Только не забудьте расплатиться, - благодушно сказал он. - Мы, мастера, очень ценим свою работу.
- Да, конечно, - спохватился я. - Разумеется. Сколько я должен?
Он сказал, сколько я должен.
- Как? - Спросил я, приходя в себя.
Он с удовольствием повторил.
- С ума сойти, - честно сказал я.
- Такова цена красоты, - объяснил он. - Вы пришли сюда заурядным туристом, а уходите царем природы. Разве не так?
- Самозванцем я ухожу, - пробормотал я, доставая деньги.
- Ну-ну, не так горько, - вкрадчиво сказал он. - Даже я не знаю этого наверняка. Да и вы не уверены... Еще два доллара, пожалуйста... Благодарю вас. Вот пятьдесят пфеннигов сдачи... Вы ничего не имеете против пфеннигов?
Я ничего не имел против пфеннигов. Мне хотелось скорее уйти.
В вестибюле я некоторое время постоял, приходя в себя, глядя через стеклянную стену на металлического Владимира Сергеевича. В конце концов все это очень не ново. В конце концов миллионы людей совсем не то, за что они себя выдают. Но этот проклятый парикмахер сделал меня эмпириокритиком. Реальность замаскировалась прекрасными иероглифами. Я больше не верил тому, что вижу в этом городе. Залитая стереопластиком площадь в действительности, наверное, вовсе не была красива. Под изящными очертаниями автомобилей мнились зловещие, уродливые формы. А вон та прекрасная, милая женщина на самом деле, конечно, отвратительная вонючая гиена, похотливая, тупая хрюшка. Я закрыл глаза и помотал головой. Старый дьявол...